«Вы меня не помните?» – обратился ко мне молодой человек со светлыми волосами. Это было в 1991 году. Он оказался на «Олд Траффорд» в составе группы сотрудников норвежского рекламного агентства. Их интересовала возможность размещения рекламы вокруг поля.

 Я сказал, что не помню его и попросил представиться. Он назвал имя, которое многие деятели британского футбола 90-х годов предпочли бы забыть: Руне Хауге. Так я встретился с самым знаменитым футбольным агентом еще до того, как он официально начал заниматься агентской деятельностью. Это был тот самый Руне Хауге, который незаконно выплатил Джорджу Грэму 425 с половиной тысяч фунтов. В результате этого в феврале 1995 года Грэм был уволен с поста тренера «Арсенала», с которым успешно работал с 1986 года. Грэм вернул «Арсеналу» все деньги плюс еще 40 тысяч в качестве процентов. Но это не помогло ему вернуть работу и не спасло от годичной дисквалификации. Что касается меня, я был сильно задет статьей, опубликованной в «Дэйли Мэйл» в 1997 году. Она называлась «Странная история об обиженном футбольном агенте… и его друге Ферги». Я обратился за советом к нашему клубному адвокату Тому Шилдсу. Но тот сказал, что мне не стоит подавать заявление в суд.

«Они не обвиняют тебя в мошенничестве», – сказал мне Шилдс. «Они лишь называют тебя другом опального агента. В такой ситуации у тебя мало шансов выиграть иск о клевете. В нашем клубе никто не сомневается в твоей абсолютной честности. Поэтому просто забудь об этой статье». Этот был не тот совет, который я хотел услышать. Я собирался идти до конца, как я всегда поступаю с теми, кто пытается очернить меня. Но несомненно, с практической точки зрения Том Шилдс был прав. Как он и сказал, никто не собирался оспаривать мою честность.

В действительности мы с Руне не были близкими друзьями. Однако как агента я ценил его очень высоко. Он прекрасно разбирался в игроках и был настоящим профессионалом, когда требовалось отыскать талантливого футболиста. В Премьер-лиге не так уж много тренеров и менеджеров, которым Руне в то или иное время не помогал решать кадровые проблемы. О деньгах он заговорил со мной лишь однажды, мимоходом, и я сразу прервал его. Я в точности помню свои слова.

«Руне, не говори со мной о деньгах. Этот вопрос следует обсуждать с президентом». Больше он никогда не поднимал эту тему.

Я уверен, что лишь небольшой процент агентов причастен к незаконным выплатам. С «финансовым стимулированием» при заключении трансферных сделок я сталкивался лишь два или три раза. Как я уже упоминал, в случае с Хауге разговор прервался не начавшись. В другой раз итальянский агент непременно хотел увезти в Италию Райана Гиггза. Я сказал ему, что не продам Райана ни за какие деньги, но он стал убеждать меня, что мы все же сможем договориться. Я повторил, что Гиггз ни при каких условиях не покинет «Манчестер Юнайтед». Тогда агент неожиданно спросил, сколько у меня детей. Я ответил, что у меня трое сыновей, а затем поинтересовался, чем вызван этот вопрос.

«Мистер Фергюсон, если вы продадите мне Гиггза, мы позаботимся и о вас, и о ваших сыновьях. Им никогда больше не придется работать». Для меня это прозвучало настолько дико, что я с трудом убедил себя, что он не шутит. Я сказал ему, что он может сделать со своим предложением. Больше он не сказал ни слова о деньгах.

Что касается встречи с Хауге в 1991 году, то он имел основания спрашивать, не помню ли я его. Мы виделись вскользь в 1984 году, когда «Абердин» играл товарищеский матч с «Нюрнбергом». Руне в то время отвечал за развитие юношеского футбола в немецком клубе. И хотя спустя семь лет официально он занимался рекламой, он уже готовился почву для агентской деятельности. Он спросил меня, не нужны ли мне новые игроки. Я ответил, что мне срочно нужен правый крайний. Хауге сказал, что у него есть на примете молодой русский – Андрей Канчельскис – и обещал прислать видеозапись его игры в матче со сборной Италии. То, что я увидел, произвело впечатление. Я позвонил Хауге и спросил, что мне делать дальше. Вскоре я понял, что этот шаг привел меня в странное царство футбольных агентов. У Канчельскиса их было трое – русский – Григорий Есауленко, немец и швейцарец. Я начал чувствовать себя героем одного из шпионских романов Джона Ле Карре. Но цена была весьма привлекательной. А после того как я и Мартин Эдвардс (президент «Манчестер Юнайтед» – прим. пер.) посмотрели Канчельскиса в игре против сборной Германии во Франкфурте, я понял, что сделка состоится. Канчельскис в тот вечер показал великолепные скорость и выносливость. Я стал убеждать президента, что за 600 тысяч фунтов мы получим молодого, быстрого и атлетичного футболиста. Если нам придется продать его, мы как минимум вернем свои деньги. После матча мы вернулись в отель, чтобы договориться с агентами. У них были полномочия на совершение трансфера от клуба Канчельскиса, донецкого «Шахтера». Все прошло быстро. Сумма в 600 тысяч могла быть почти удвоена, если бы Андрей сыграл определенное число матчей за сборную. Но эта цифра была высокой, и если бы он действительно сыграл столько матчей, то стоил бы этих денег. После того как мы обсудили условия личного контракта Андрея и получили для него разрешение на работу, мы смогли выпустить его в последнем матче сезона 90-91. Его скорость и напор вселили в меня уверенность, что проблема правой бровки наконец решена.